|
|
...Да, в Лукоморье пировать,
Что умеют, то умеют!
Наладившись весну встречать,
Лукоморцы не говеют
В День ладодения. В столице,
В Жихарьграде, не постятся.
Православье не стремится
С правоверием бодаться,
Язычество искоренять.
И весь простой народ, и знать
Здесь свято чтут один Закон:
Наш Бог един, но многолик!
И каждому народу он
Дал отличительный язык
Не с бодуна - для пониманья
Различных граней мирозданья,
И чтоб взаимопониманья
Добивались все народы,
Не мерясь правильностью вер.
Нет любимцев у природы!
По сути, не один ли хер,
Для Многоликого, как ты
Постишься или выпиваешь?
У жизни правила просты:
Есть запасы - пьёшь-гуляешь,
Коль пусто в закромах - постись;
Враг у порога - не крестись,
Вооружиться поспеши;
С соседом хлебом поделись;
Женился - боле не греши;
Не укради и не бранись
При всём честном народе зря.
...В День ладодения заря,
Ещё лишь только побледнела -
Жизнь в стольном граде закипела.
"А вот кому!.." - неслось с утра,
Аж возле каждого двора
Забренчали балалайки,
Молодухи, сбившись в стайки,
Цветные меряли платки.
Друг перед дружкою красуясь.
Степенно мужики портки
Выбирали, и торгуясь,
Ругались бабы с торгашами.
Всех веселили скоморохи.
Печально хлопали ушами,
Мошну посеявшие лохи.
В толпе базарной не зевай!
Кудахтанье, мычанье, лай,
Ржанье, вопли зазывал -
Кто в базарный день бывал,
Тот не забудет этот гам
И суету... Читатель! Нам
Пора явиться в терем княжий.
Минуя ряд стрелецких стражей,
Пять делегаций порубежных
Автономных княжьих вотчин,
В прикидах, вроде и небрежных,
Однако дорогущих очень,
Въезжали не спеша во двор.
Все лукоморцы с древних пор
С порубежниками дружат.
Вдоль границы Лукоморья
Те живут себе, не тужат,
Служа друг другу как подспорье,
И свято верят, что спина
Их княжеством защищена.
Нашхан с ханьгой, для лукоморцев,
Давно слывут за однодворцев.
А с батькою панатаман
Имеют родственный язык,
Толмач не нужен им. Дружбан
Ханыга, хоть и хитрожоп,
Но видит и раскосым глазом,
Что тотчас же получит в лоб,
От всех племён соседних разом,
Коль жопа ханства не прикрыта
Северным соседом будет.
Да и "халявное корыто"
Где ещё он раздобудет,
Для безлошадных басурман?
На пир горой все те, кто зван,
К полдню в трапезной собрались.
Кухонные постарались -
Столы от яств аж ломились.
Радушье Жихарь излучал,
Гости, не чинясь, садились.
Князь долго всех их приучал,
Чтоб в застолье не хвалились
Родословной, не бранились
Бояре из-за мест с купцом
Иль ратником, на пьянку званым.
В зал бывший царь Кощей с яйцом
Вошёл в своём плащишке рваном,
На полусогнутых коленях,
Держа яйцо в дрожащих жменях.
Князь-батюшка яйцо забрал
И положил его в ларец,
Потом Бессмертному сказал:
"Начнёшь озоровать - пи*дец
Тебе! Поганые заклятья
На веки вечные забудь,
Можешь шёпотом проклятья
Себе под нос, Кощей, шепнуть
Ты с бодуна в мой адрес, но
Ерепениться не смей.
Вредить ты будешь всё равно
По мелочам. Ты ведь, Кощей,
Прожить не сможешь, не вредя,
Враз окончательно свихнёшься.
По-крупному поосторожься
Впредь даже нечисти вредить.
Уж постарайся не забыть
Всё то, что я сказал при всех.
Садись за стол - и без помех
Пей медовуху, веселись,
Коль жив ещё, то не журись.
|
Учись у смертных не бояться,
Смерти, хрыч бессмертный!"
Пир,
И не горой, а на весь мир,
По крайней мере Лукоморский,
Стал обороты набирать.
На что уж я, Полкан Копорский,
Могу помногу выпивать
В честнОй компании - и то
Сам смутно помню всё, что было.
Как спецгускор я кое-что
Запомнил всё же. Очень мило
Над Алевтиной Гегелян,
В первый пировальный день,
Был обряд произведён
Сменоимённо-целовальный.
А наш главред, поскольку он
Был призван (аки номинальный
Для всех свидетелей отец)
Из иномирья на обряд -
Владлену целовал, стервец,
Аж раз, наверно, пять подряд,
Причём взасос. Князь обалдел
И взревновав, промолвил: "Хватит!
Ты, генерал, не оборзел?
А не сменить ли имя, кстати,
И тебе, чтоб в Лукоморье
Ты был нам всем своим, папаша?" -
"Жихарь, на своём подворье
Ты в княжьем праве. Воля ваша
Для иномирцев здесь закон,
Князь-батюшка." - "Уж, да уж. Тон
Главред, смени официальный
Впредь, как наставник целовальный,
Чтоб к нашим незамужним дурам
Ты без препон лез целоваться,
Отныне Лексой Хвостокуром
Здесь будешь ты именоваться.
Где Мюнш, геройский сотник мой?
Иди сюда. Целуй, герой
Главреда Хвостокура живо
В уста. Что значит "некрасиво
При всех лобзаться мужикам
Взасос?" При имя-измененьи
Сие магический обряд.
Ты, Лекса Хвостокур, стесненье
Отбросив, будешь так же рад
Расцеловать Володю Пунша.
Нет в Лукоморье больше Мюнша,
Отныне. Сотника целуй
Главред, не стой как обалдуй." -
Взасос ли, не взасос - не знаю,
Но Лекса с Вовкой целовались.
Да, я ехидства не скрываю,
Поскольку видел, как плевались
Они украдкою под стол.
Да, Жихарь тот ещё стервец!
А номинальный наш орёл,
Пардон, бля, якобы отец,
Борзописицу целуя,
Зуб даю, что возбудился
И, конец обряда чуя,
Заморской шляпою прикрылся
Скрывая ею область паха.
А что, бля, хороша деваха
И генерал ещё удал,
Как выяснилось, коли встал
У него вопрос к девице,
И слава Богу! Жихарь прав
Был по сути номинально,
За прыть изящно наказав
Старого козла, буквально
До йоты соблюдя обряд,
Чему, признаться, капитально,
Как спецгускор, бля, был я рад.
Князь и потешился умело
И нужное спроворил дело.
У нас, в гусарском клубе, ФИО
Чем заумнее, тем лучше.
Здесь, в Лукоморье, некрасиво
Именовать себя пожутче,
На лад заморский. Сотник Пунш,
Наш бывший Вальдемар да Мюнш,
Поддав изрядно, влез на стол
И стал свои стишки читать
Скабрезные, чем произвёл
Фурор. Здесь, смею полагать,
Лишь былины-устарелы
Пели на пирах гусляры.
Ну, а складные новелы,
Кои любят так гусары,
Никто не слышал отродясь.
Вся трапезная сотряслась
От хохота. Пунш объявил,
Что в иномирье этот день,
Как День поэзии, прослыл.
И там, мол, все кому не лень
Стихи такие сочиняют,
Потом всю эту дребедень
Они друг другу вслух читают
И под рифмованную хрень,
Пока не рухнут, выпивают.
Тут главред не утерпел
И, князю выказав почтенье,
Он Вовку со стола спихнул,
А сам залез и выдал мненье,
Чтоб Колька Тесла подмогнул
Мазаю Козьмичу наладить
С княжьей трапезною связь
Так, чтобы могли поладить
Скайп с дальновиденьем, нашлась
Вмиг стихоплётов бы дружина
Таких стихов, что Пунш читал,
Всем вам здесь, с дикцией кретина,
И сам бы он насочинял,
Извилины не напрягая.
Мазай сказал, что, мол, такая
Великолепная затея
Давно технически вполне
Решаема, что на стене
Экраны вешайте для рати
Из белых простыней - ей кстати
Послушать Вовкиных стишат,
Пока мы ладим связь - как раз
Уместно будет, в поросят,
Пьянствуя какой уж час,
Пока они не превратились.
Чай, не до того упились,
Чтоб сотника не понимать.
Пиитам в трапезной внимать
Их видя в зеркалах. Главред,
Всем Духам в дворницкой привет!
И передай совет мой Клашке,
Чтоб реже нюхала она
В стаканах деревенской бражки.
Поскольку будет всем нужна
В скором времени шалава.
Скажи, мол, дед Мазай Прутков
Дела имеет с тем, кто здраво
Соображает. Дураков
Не терпит даже и в родне.
Ну, к перебросу ты готов?
Зеркало вон на стене -
Так вот в него ты и шагни!"
Все гости от такой херни
Малость даже протрезвели.
|
Гырдырбырцы загалдели
По-лукоморски лишь "Шайтан!",
Плюясь, крича. Панатаман
Эней Анхизыч на ханыг
Так знатно рявкнул, что галдёж
Сошёл на нет. Главреда лик,
Сквозь мерцание и дрожь
Мутной ряби в зеркалах
Постепенно проявлялся
Отчётливей. Теряя страх,
Курултай заулыбался,
Увидев, что главред живой,
И восхищённо головой,
Умильно цокая, затряс.
В редакционном кабинете
Сидели, вылупясь на нас,
И, бля, хихикали как дети,
С главредом я и Гегелян.
Потом, лохматый, словно йети,
И будучи изрядно пьян,
Вдруг появился Мишка-брось
В дворницкой. Дух тёти Клавы
Во всей её красе предстал.
"Нрав прутковский у шалавы" -
Мазай Козмич захохотал, -
"Натуру Клашки не исправить!
Ну, господа, могу поздравить:
В эфире Алекс Рукохвост!
Всем разом выпить предлагаю,
"За связь межмирскую!" Мой тост
Уместен, как я полагаю.
Меж двух миров впервые связь
Установлена прямая!"
Все дружно выпили, и князь
Свой винный черпачок (от сглазу)
Об раму зеркала разбил,
Выпив, вдребезги, и сразу
Пиитский вечер объявил
Открытым, как и обещал.
...Как хохотал, свистел, пищал,
Гусарский слушая фольклор,
Битком набитый княжий двор!
Вповалку в трапезной лежали
Все гости званые от смеха.
Гусары млели от успеха,
Свист и восторженные крики
Сопровождали лимерики,
Песняр Мулявич прослезился
И, приняв на грудь, грозился
Их на музЫку положить.
Я иномирский, и главреды
(В дворницкой и в кабинете
Редакционном) до победы,
Со здешним, лукоморским, мной,
Затеяли турнир-экспромт.
Пока гусары выпивали.
А Мишки-брось вели "ремонт"
Двум Гегелян, те увидали
Самих, сегодняшних, себя
И, впечатлившись, зарыдали
От чувств нахлынувших, губя
Макияж слезами. Мишки,
Оба, тамошный и здешний,
Не стали напрягать умишки,
А дали "эликсир сердешный" -
Там - валерьянки с коньяком,
Здесь - медовухи с валерьянкой.
"Ёрш", выпитый одним тычком
Гвардейским, был хоть и обманкой,
Но вылечил обеих дам
Практически одновременно.
Приняв на грудь по двести грамм
"Сердешного Ерша", отменно
Повеселели Влада с Алей.
И слава Богу! Ну а дале -
Наш вечер творческий продлился,
Не прерываясь, до утра.
Князь-батюшка распорядился:
"И впредь такие вечера
В княжьем тереме не реже,
Чем регулярно, проводить
С пирАми малыми, понеже
Нам пир горою проводить
Нельзя так часто, ясен пень,
Сопьётся напрочь наша рать.
Лишь только разгорится день,
Во все концы гонцов послать.
Пускай разыщут с должным рвеньем
Всех сочинителей новелл
Ладноскладных, с береженьем,
Лишь тех, кто в ремесле умел,
Гонцы пусть в стольный град везут.
Вот борзописица Владлена
О Дне Театра что-то тут
Уж час воркует. Непременно,
Мол, театр надо строить,
Чтоб стал культурною столицей
Наш лукоморский стольный град.
Резервный терем коль сгодится
Под это дело - буду рад.
Театр, по словам Владлены,
Намного круче балаганов,
Там будут девки-мельпомены
Плясать при всех без сарафанов,
Играть и петь по вечерам.
Наш пир горой через седьмицу
Мы, я надеюсь, закруглим.
И покидающих столицу
Союзников - повеселим
И пляской голозадых дев
И пеньем их. Театру быть!
Домовичков всех озадачить,
Пусть ноне ж мчатся во всю прыть
В резервном тереме мастрячить,
У борзописицы взяв план,
Ремонта и всех переделок.
Пусть знают все, что князь не мелок!" -
И Жихарь, выпив кваса жбан,
В опочивальню убыл спать.
Хихикая: "Ну что, Полкан?
-
Владлена начала пытать -
"Как князя подкузьмила?" -
"Владлена, труппу где набрать
В Лукоморье?" - "Я спросила
Сначала у Муму, и пёс
Заверил - это не вопрос.
Оборотень, кот учёный,
Слывёт великим режиссёром.
|
Водяной, Лука Мочёный -
Хормейстер, управляет хором
Русалок; танцы дев лесных
Дубравный леший, Фрол Пьяных,
Ставит, словно балетмейстер.
Ты, как бывший фельдцейхмейстер,
Напишешь генеральный план.
Шесть дней ещё до Дня театра.
При мне не матерись, Полкан!"
"Владлена, ты не Клеопатра,
А я не Юлий Цезарь, чтоб
Твоею блажью обольститься,
Но я отнюдь не мизантроп.
С актрисками повеселиться
Опять же не пренебрегу.
Буфет с театром для столицы
Согласен, нужен. Помогу
Построить, как форпост культуры,
Чтоб обкультуривал очаг
Дремучесть всей номенклатуры
Лукоморской, и чтоб всяк
В буфет зашедший сукин сын
Впредь знал: театр не кабак,
И, как культурный мещанин,
Пристойно вёл себя в буфете.
...Все лукоморцы, словно дети,
Сидели в зале, замерев,
На занавес закрытый пялясь.
Помреж Баюн, как светский лев,
Улыбкой радостной оскалясь,
Поздравил зрителей с премьерой.
За распахнувшейся портьерой
Начали чудеса твориться:
Сакральный танец дев лесных,
Без прочей хрени, мог бы длиться
Весь вечер! Да уж, Фрол Пьяных,
Хоть и алкаш, но знает дело.
Трио как русалок пело -
Зал, зачарованный, рыдал!
Что ни номер - следом шквал
Аплодисментов, свиста, смеха...
Вся веселильная потеха
Аж до утра не прерывалась.
Ведунья Улия Кулиса,
Главред театра "Грим", старалась,
Как постановщик и актриса -
Прошла премьера на ура!
...К полудню, с княжьего двора
Съехали все пировальцы,
Умудохались страдальцы,
За неделю пития,
Наверно, так же, как и я.
Пир горою завершился.
Пришла весна на Лукоморье.
"Проходимец" мой тащился,
Покинув княжие подворье,
В редакцию. Год пролетел,
Да, пролетел, а не прошёл,
Так, что я и не заметил.
Вчера, мне кажется, вошёл
Я в дворницкую, где приветил
Меня Акакий байкой знатной.
А нынче утром на рассвете
Актрисок - пёс невероятный
На завершительном банкете,
Повизгивая, облизал.
Муму, Герасим, два кузена
Мазай и Тесла, тётя Клава
Яга, Горыныч и Владлена -
Вся лукоморская орава
Моих, теперь уже друзей,
И даже, бля, кастрат Кощей,
Со мной, акыном-спецгускором
Не раз сойдутся в Лукоморье.
Пути-дорожки станут скоро
Сухими. Жихарь на подворье
Хрен усидит, а спецгускор,
На "Проходимце" всепроходном,
За князем-батюшкой поскачет
Искать на жопу приключений.
"Лукоморский ВестникЪ", значит,
Получит новый материал,
И то, о чём никто не знал,
Огласку в "Вестнике" получит,
И "АксельбантЪ" его "ОЗВУЧИТ"
В Гусарском клубе.
Всем привет!
Акын Копорский, мумувед.
КОНЕЦЪ
|
|
