|
|
Херня, казалось бы. Однако,
Мне лично написать зачин
Куда трудней, чем разно-всяко
Дать ход последствиям причин.
Последствий многовариантность
Причиною предрешена,
А у любых причин пикантность
Лишь в однозначности. Одна
Всему и вся всегда причина.
За производством в новый чин,
К примеру, следует картина:
Поручик Мюнш, как сукин сын,
Став штаб-ротмистром, упился,
В буфете клубном проставляясь.
Из редакции явился
В буфет главред.
Мюнш, представляясь
Штаб-офицером Рукохвосту,
По пьяни отрапортовал,
Что рад, мол, доложить прохвосту
О том, что... Рукохвост прервал
Доклад штаб-ротмистра, курьёз
Ошибки пьяного гусара
Поняв превратно, не тверёз
Поскольку сам был. Дале свара
Из "Сам такой!" переросла
В бодание с битьём фужеров...
В гусарском клубе не могла
Никак без склоки офицеров
Любая пьянка состояться.
Тому достаточно примеров,
И мне не стоит повторяться.
...Когда пролётка привезла
В редакцию двух оппонентов,
Извозчик буркнул: "Два козла!"
И без особых сантиментов
Их выгружать стал во дворе.
И надо же, по той поре
Во двор входила Гегелян
Алевтина, замглавреда.
Штаб-ротмистр Мюнш
был в жопу пьян,
А вот поди ж ты, сей зловреда
Увидев даму, заорал:
"А вот и бляди, аж три штуки!
Чур, две мои! Вам, генерал,
Ведь и одной-то штуки в руки
Куда как много по годам.
Вот вы, очкастая мадам,
Вы с генералом развлекайтесь,
А две, вон те, что помоложе,
Прошу за мной!" - "Не прикасайтесь!" -
Визг Гегелян - и Мюнш, по роже
От Алевтины получив,
Упал, ногами засучив
В снегу. Старушка, бросив торт,
Рванула с места с криком: "Зверь!"
И, как из табакерки чёрт,
Впорхнула в дворницкую, дверь
Чуть не снеся с петель от страха,
А там с истопником столкнулась.
Та ещё у Мишки ряха,
А уж у пьяного... метнулась
Взад Алевтина - и воткнулась
Лобешником себе же в лоб,
И с криком рухнула в сугроб.
Акакий с Мишкой-брось внесли
В дворницкую Алевтину,
Дубль замглавреда отнесли
В редакцию и на перину
В её каморке водрузили.
Когда кузены шли обратно,
Изрядно во дворе бузили
Мюнш с Рукохвостом. Вероятно
У них двоилась и троилась
В глазах сбежавшая мадам,
И в их подсчёте не сходилась
Вся сумма давших по мордам
Да Мюншу неприличных дам.
...У всех кумиров прежних лет
В дворницкой - разгар пирушки.
Увидеть Духов тет-а-тет,
Для очнувшейся старушки -
Что алкашу оживший бред
Узреть при длительном запое.
Вдоль стеночки, тихонько воя,
Алевтина к двери кралась
На цыпочках. Херню осталось
Ей прошмыгнуть. Вдруг дверь открылась,
И в дом компания ввалилась:
Штаб-ротмистр Мюнш и генерал,
С охапками бутылок водки.
Узрев старушку, заорал
Мюнш Рукохвосту: "Вот кокотки,
Все три, сбежавшие от нас.
Ну, курвы, вот я вас сейчас!" -
Главред же, разглядев при свете
Двух Гегелян, вскричал: "Не эти!
Не курвы эти, курвы те,
Которые по морде дали
Тебе. Они во мне стяжали,
Штаб-ротмистр, если хочешь знать,
Тем самым обе уваженье.
А эти двое, иху мать..."
Не в силах вынесть напряженье,
Алевтина в стенку вжалась,
Да Мюнш её за воротник
Цоп - ладонь его лишь сжалась,
Как сзади Гегелян возник
Проём, и оба полетели
Они в открывшийся портал...
...Черёд и ужину настал,
Когда мы все переоделись
И в трапезной вновь собрались.
За Стол Столовичем расселись
Все, не чинясь, и принялись
Накладывать и наливать.
Вдруг за дверями: "...вашу мать!" -
Раздался чей-то вопль сквозь грохот,
И женский визг истошный. Хохот
И снова преизрядный мат,
Вслед - серия пощёчин. "Гад!
Мерзавец! Хам! Пошляк! Ханыга!" -
Ну, ни хера себе интрига
За дверью в холле разразилась!
"Меня не ссильничаешь. Фига
Вот, вот тебе, молокосос,
Двойная под гусарский нос!"
Мы все вскочили. Лишь Муму
Сказал: "Голубушка Фомична,
Я виноват. Не по уму
В дворницкой портал я лично
Закрыл и, судя по всему,
Забыл уведомить Сим-сима.
Всё, как у вас, блин, у людей -
И у собак порой, вестимо,
Случается. Встречай гостей.
Клык даю, перепугались
Они сильней Мумишки, коль
Выпав в холле, так ругались."
Главред сказал: "И мне позволь,
Пойти с тобой, Фомична. Мнится,
Там ротмистр Мюнш,
мой сослуживец.
Так рядом с дамою браниться
Мог только ротмистр. Он, паршивец,
Не разбирает, если пьян,
Кто перед ним, и кроет матом
Всех в хвост и в гриву. Гегелян
Алевтина (что она там,
Я почти не сомневаюсь)
Как с Мюншем оказалась рядом -
Сообразить я не могу.
Она же к ротмистру, по взглядам
На жизнь, как лапоть к сапогу
Подходит. Мюнш с ней не знаком,
Был в редакции доселе.
Неужто снюхались тайком,
Иначе б как они успели?"
"Вот заодно и всё узнаем.
Вперёд, гусарский генерал!
А ты, Муму, свирепым лаем
Уйми охальника, чтоб знал,
Что в этом доме материться
Дозволено лишь в анекдотах,
И то не всем. Пошли дивиться
На самозванцев. Мы в заботах,
Вы ж - пейте-ешьте, господа!
Мы в скором времени сюда
С гостями нашими вернёмся,
Когда с ними разберёмся.
Китоврасович, ты с нами."
|
Кто б спорил? Я же репортёр
И мне ли, посудите сами,
Да не пойти? Акын в упор
Желает видеть всё!
Мюнш тёр
Свои малиновые щёки
Ладонями, и на упрёки
От замглавреда лишь мычал.
Видно, впрок пошли уроки.
Увидев нас, он замолчал,
Тараща круглые глаза.
Испуганная старушонка,
Из кадки с пальмой, как гюрза,
На Мюнша голого шипела,
Прикрыв своё нагое тело
Широким пальмовым листом.
Картина в целом вся имела
Одно название - "ситком".
Что удивительно, был трезвым
Штаб-ротмистр Мюнш. Свою рубашку
Главред ему презентовал.
А я свою, с ним за компашку,
Для Алевтины мигом снял...
Причину их здесь появленья
Я вам уже повествовал
В зачине. Мюнша протрезвленье
С мазайских слов обрисовал
Я всем как феномен портала,
Да Мюнш лишь головой кивал.
Фомична два свистка достала,
Муму ей что-то проворчал,
В ответ она ему шепнула
На ушко, видимо, ЦУ,
И Алевтину умыкнула.
Муму же, судя по всему,
И сам бы комнату нашёл.
Мюнш, со свистулькою на шее,
Покорно вместе с нами шёл,
Ведомый псом. Рассказ главреда
Он выслушал и произнёс:
"Незваным гостем в доме деда
Мазая будучи, всерьёз
Принять на веру вашу байку
Я не могу. Скорей курьёз
Горячки белой явлен мне,
Поскольку был я не тверёз,
И вы всей гопой мне во сне,
Баки забивая, снитесь,
Ишь, нарядились, как в кино:"
"Кто ж мешает вам? Проснитесь.
Тем паче, ротмистр, всё равно
У вас и выбора-то нет.
Вас в дворницкую не отправить,
Покуда не вернётся дед
Мазай. Ну, а чтоб мОзги вправить
Из положенья "набекрень" -
И получаса хватит вам.
Не наводя тень на плетень,
Скажу вам, ротмистр: здесь не там,
Где вы совсем недавно были.
Извольте, сударь, честь блюсти.
Надеюсь, вы не позабыли,
Как следует себя вести..."
Главред заткнулся и упал,
Мюнш рухнул с ним одновременно.
С портрета глас: "Коль в цель попал -
Не зря плевался ты. Отменно
Был мной произведён дуплет!
Ты, спецгускор, пренепременно,
Добавив лишь: "Предела нет
Для совершенства. К.Прутков",
Опубликуй сей афоризм
В своей газете. Без портков
Здесь мне устраивать нудизм
Один Муму имеет право,
Как настоящий сукин сын.
На всех прочих есть управа:
Возьму вот и метну графин,
Коль недостаточно плевка."
Козьма Трёхпапович исчез...
Был Мишка-брось наверняка
Прав, заявляя, что не без
Влияния етитской силы
Портрет Пруткова существует.
А то, что здесь они нехилы,
Даже жопа моя чует.
Очнулись ротмистр с генералом
В апартаментах. Смех и грех,
Подчас в количестве немалом,
Сопровождают в жизни всех,
Шагают с нами бок о бок.
Чтоб проявиться в должный срок.
Плевки Трёхпапычу простили,
(Ну не стреляться же с портретом!)
Все посмеялись и забыли.
Согласно с местным этикетом,
У всех народный был прикид.
Никто из нас не слыл эстетом,
Чтоб обсуждать свой внешний вид.
Тепло, удобно и добротно:
Лишь кожа, лён, сукно и плюш.
В прикид тинэйджера охотно
Оделся даже ротмистр Мюнш.
Вновь Стол Столович Лукоморский
Был закусью уставлен так,
Что мигом спецгускор Копорский
Изволил развязать кушак.
Мазай с Николой у камина
Курили трубки с табаком,
С ними восседал детина
Вкупе с мощным стариком.
Мазай Козьмич, махнув десницей
Компашку нашу подозвал:
"Прошу курить и не чиниться.
Ну что, Вилимович, три рожи
Перед тобой, из них одна
Триста лет твой труд итожит,
О том не зная ни хрена.
Узнаешь сам - иль подсказать?" -
"Сам разберусь, уж как-нибудь,
Мне пушкаря, да не признать?" -
Старик перстом мне стукнул в грудь...
Яков Брюс - Петра сподвижник,
Всей артиллерии отец,
Колдун, алхимик-чернокнижник,
Инженер, масон и спец
Фортификаций, и картограф,
И рудознатец, и географ,
Генерал-фельдмаршал, граф,
Астроном и костоправ,
Сенатор, физик, полиглот,
Биолог, химик, математик,
Шотландец, фантазёр-прагматик
И др., и пр... Брюс Яков тот,
Кому етическая сила
Была етитским инструментом...
Судьба ему благоволила.
Я был его экспериментом:
Брюс, опережая время,
Осеменил три сотни баб,
Внедрив им в лоно своё семя
Пипеткой. Яков был не слаб,
Мог обойтись и без пипетки,
Но тратить время на блядей
Не мог. Все брюсовские детки,
|
Как и замыслил чародей,
Родились с разницею в дни.
Пётр Первый от такой херни
Аж прослезился. После он,
В один учебный батальон,
Детей, что мужеского пола,
(А это пара сотен с гаком!)
Зачислил оптом. Так артшкола,
С именным етитским знаком,
Была в России создана.
Вся наша гопа крещена
Была Романовым Петром
В Ингерманландии балтийской
Одновременно, став ядром
Всей артиллерии российской.
Я сам сегодня сивый дед,
Забылось многое с годами.
Контужен был за триста лет
Десятки раз. Мне перед вами
Многомудрствовать негоже.
Из всей артшколы я один
Жив доселе. Значит, всё же
Не лишь пипеткой сукин сын
Осеменял девиц. Мамашу
Брюс трахнул, судя по всему,
Заварив всю эту кашу
С осемененьем, по уму,
То бишь предметно, как и вашу,
И всех прочих дев и баб.
На передок и по сю пору,
По морде судя, Брюс не слаб.
По стати и по разговору
Он смахивал на баобаб,
За сотни лет в дубовой роще,
Привыкший в ней повелевать.
Детина Брюса был попроще,
Такому бы озоровать
Пристало на большой дороге
Больше, чем сидеть в чертоге
Со стариками у камина.
"Жихарь я, - сказал детина, -
Лукоморский воевода,
Выборный слуга народа,
Удельный берендейский князь.
Поскольку вы иномиряне,
Со мной общайтесь, не чинясь.
В своём курьёзном чине-сане
И сам я путаюсь порой.
Козьмич с Вилимовичем знают,
Что всею этой мишурой
Меня Успенский наградил,
Ваш землячок, биограф мой.
Он в Лукоморье год гостил.
Мне позапрошлою зимой
Козьмич привёз его писанья.
Эх, мне наладить бы изданье
Здесь какой-нибудь газеты!
Жизнь в Лукоморье б оживилась.
И так мы все анахореты,
Да и нечисть расплодилась
В лесах без должного догляда.
Кощеевцев прищучить надо,
Для этого я должен знать:
Что? Где? Почём? Когда? Кому?
Зачем? Куда дружину слать?
На кой и сколько? Что к чему?
Вы, Козьмич сказал, писаки,
Вот взяли бы и помогли.
В Лукомории вояки
Все те ещё! Себе нашли
Забаву: хор фольклорной песни
С приплясом, имени меня.
Поют и пляшут: И хоть тресни,
Без табуретки на коня
Не влезет ни один певун!" -
"Известно, Жихарь говорун,
Но и по делу, господа,
Порою высказаться может.
Фомична к нам сейчас сюда
Доставит ту, что подытожит
Мысль Жихаря своим примером.
Своеобразнейшим манером,
Не без посредства двух гусар
Она попала в этот дом.
Воздействие портальных чар
И на столетнюю старушку
Лишь положительным бы было
Но вашу, господа, подружку
Реальность чуть не погубила:
Редакционный двор, гусары -
Пьяный ротмистр и главред,
Духи в дворницкой и чары,
В кои у марксистки нет
Ни грамма веры (атеистка
Мадам до кончиков ногтей!),
Подвели старушку близко
К черте, за коей у людей
Их крыши вместе с чердаками
Срывает... Я вам без затей
Скажу, что, если бы не Брюс -
Дубль Алевтины Гегелян
Почил бы в Бозе. Сей конфуз
Нанёс весомый бы изьян
И репутации газеты,
При коей служите все вы,
И лично мне. Мы не эстеты,
Ни я, ни Яков Брюс, увы,
Но мы и не анахореты,
Как Жихарь, любим в Интернет
Порой зайти и почитать
Ваш "АксельбантЪ". Сомнений нет,
Что вас в ГК не замечать
Становится проблемой многих.
И для клубных ветеранов
Все темы конкурсов убогих,
Как инкубатор графоманов,
Бедой нешуточной грозит.
Сударь Мюнш, вот распечатка
Газеты вашей. В ней на вид,
Для поддержания порядка,
Вам в приказе генерала,
Поставлены три обвиненья.
Вас ждёт в редакции опала.
Возьмите, ротмистр, в разуменье
И факт того, что вы во двор
Из дворницкой не выходили.
И в иномирье до сих пор
Нет дубля вашего. Закрыли
Вход в Лукоморье для себя
Вы этим самым навсегда.
Чуть Гегелян не погубя,
Через портал вломясь сюда
Случайно, ротмистр, вы вольны
В свой мир вернуться. Никогда,
Вкусить желая новизны,
Сюда вы больше не вернётесь.
А если с Жихарем сойдётесь
Во взглядах на его газету,
То и с главредом разберётесь.
Полагаю, тему эту
Мы за ужином закроем,
Да так, что бонус все найдём.
А вас, дружище генерал,
Я поздравляю, всё путём
Идёт в редакции. Не врал
Мазай ни разу, сообщаю:
В редакции у Алевтины
Был температурный глюк.
Весьма банальную причину
Усугубил простой испуг.
Архивариус здорова
Вся - и душою, и телесно.
С Духом Пушкина готова
Вновь встретиться, что интересно -
Не помнит боле ничего...
|
Брюсу Якову Фомична,
Чтоб Алевтина-дубль смогла
Не спятить, позвонила лично,
И тот, отбросив все дела
В Жихарьград стрелой помчался.
У воеводы там валялся
Плод молодильный с давних пор
В одном из сундучков. Он клялся,
Что как-то выиграл на спор
У самого Кощея плод
По пьяне в бабки. Этот жмот
Редко, но порой бывает
И азартным, и играет
По-крупному. Он в прошлый год
На святки чуть не проиграл
Карачуну в чёт-нечёт
Корону... Мишка-брось камлал
Над Гегелян, кузен сумел
Ему помочь, как донор. Яков
В дом прибыть вовремя успел.
Жихарь, как владелец знаков
Кощеевых, их лично снял
Собственноручно - и отдал
Алевтине из рук в руки
Яблочко, что для науки,
Что вы учили, предрассудок.
Случилось чудо, и рассудок
Алевтина сохранила,
И етическая сила
Гегелян омолодила.
Чуть потерпите, господа.
Переодевшись, все сюда
Они вот-вот уже придут.
А мы с Николой Теслой тут
Вполне случайно оказались.
Знать, всех судьба нас (не шучу)
Свела зачем-то, коль собрались
Мы все одновременно. Чу,
Никак кузены вновь подрались?
Муму, дружище, разберись.
А вот и дамы, господа!" -
Я не поверил бы ни в жизнь
И никому, и никогда,
Не будь я очевидцем сам
Тому, что годы, как вода,
Ушли в сухой песок. Я вам
Всем так скажу: полвека с гаком
Слетели напрочь с Алевтины,
И мне не описать со смаком
Всей удивительной картины.
Старушка так помолодела,
Что хоть в песочницу пускай!
Вся наша гопа обалдела,
Аж Яков Брюс и дед Мазай
Крякнули, одновременно,
Синхронно вякнув: "Через край
Прошло сие омоложенье,
Ну прямо - сущий детский сад!"
А Жихарь: "Было мне виденье
Во сне намедни: агрегат,
Хитроумнейший, газеты
Ну прямо как блины пёчёт,
А в казну летят монеты,
Мужик с фингалом им учёт
Ведёт - и счёт заносит в книгу:" -
"А ты вот выкуси-ка фигу,
Танкотерятель!" - "Щас как дам,
Ты это брось, бля, крохобор!
Муму, пшёл вон, бля:" - это к нам
Кузены прибыли, их спор
Стал для большинства привычен,
Как и Акакиев фингал
Под левым глазом. Был обычен
И распри пруткачей финал.
Итог у при один - братанье.
В чём суть скандала? Мишке-брось,
Когда душа кузена стала
Ему открытой, довелось
Узнать, что он не потерял
По пьяни перстенёк-печатку.
Акакий перстень с Мишки снял
И в потаённую закладку
Заныкал, чтоб тот не пропил,
И возвращать не собирался,
А сам кузена теребил,
Куда, мол, перстенёк девался?
Дело давнее, но всё же
Мишка-брось разволновался
И Акакию на роже
Фингал привычно подновил...
"Господа, весьма похоже,
Етитский случай нам явил
Природное предназначенье
Своего существованья.
Продемонстрировав стеченье
Обстоятельств в основанье
Новейшей формы бытия
В лице девицы Алевтины,
К примеру. Басней соловья
Не кормят. Господа мужчины,
Прошу к столу. Элеонора,
Не вижу никакой причины
Нам всем не выпить-закусить.
Принимай бразды правленья."
- "Тогда я всех прошу налить.
Господа, день, без сомненья
Был чудесат, как никогда.
Здесь, в Лукомории, всегда
Что-нибудь да происходит,
События "из ряда вон"
Место быть себе находят,
Круша обыденность. В сезон
Шабашей не диво это,
А уж в високосный год
И подавно. Вызрел где-то
Предивный молодильный плод.
Кощей, помянут будь не к ночи,
Великий, всем известный жмот,
Он до чужого лишь охочий
Своё ж и в голод не сожрёт.
Так яблочко и сохранилось.
Когда профессор-атеист
В Лукоморье появилась,
Она, как материалист,
Почила в бозе, убежденья
Марксистко-ленинские прочь
Отбросила, омоложенья
Итог увидев. Пока ночь
Не наступила, День рожденья,
Мы устаканим Алевтине.
Тост: за восемнадцать лет!
Господа, такой дивчине,
Надеюсь, возражений нет,
К лицу сей возрастной рубеж.
Владленовне - гип-гип урра-а!
...Наш ужин перерос в кутеж
И продолжался до утра.
(Продолжение -
на следующей странице).
|
